Алтайский излом

Текст: Светлана Князева
Фото: участников похода

Жизнь брала под крыло, берегла и спасала,
Мне и вправду везло, только этого мало.
Всё, что сбыться могло, словно лист пятипалый,
Прямо в руки легло, только этого мало…

 А. Тарковский              



     Этот поход начинался нетрадиционно, так как ещё накануне никто не знал, кто едет и куда. Это выяснилось уже в пути. Но перед этим мне удалось собрать за два дня разбросанный по всей квартире мотоцикл в одно целое. Сей факт (при отсутствии запчастей для двигателя) сам по себе настолько удивителен, что элементы неготовности к сложному походу в виде отсутствия багажника и проч. смешны по определению. О том, как и из чего был собран этот мотоцикл, можно написать отдельную страшную историю. За день до поездки его спустили в час ночи с четвёртого этажа; в пятницу выезжать, а в четверг он ещё делался, делался…
     Согласно договорённости я действительно приехала в солнечный город Барнаул первого августа, и, согласно традиции, поздно вечером. Меня, в общем, ждали, но как-то неуверенно. По стечению обстоятельств я явилась организатором нижеописанного безобразия, и будущий руководитель с самого начала покусывал меня за все мои промахи. Но ведь никого не интересует, что в день отъезда я ещё окучивала картошку, которую пора выкапывать, а накануне у меня ещё не было денег на поездку. И не все могут понять, что значит пересаживаться с японского мотоцикла на русский, который если даже доведён до идеала, всё равно издаёт чудовищные звуки, и, рано или поздно, где-то что-то побежит. «Только этого мало». На этот мотоцикл до сих пор нет толковых документов. В ГАИ мне сказали, что этот мотоцикл – засада на дороге и… отпустили. Видимо, я была достаточно обаятельна, глупа и красноречива. Это ЗиД – 200, он же «Курьер». Супермашина!
     В славном городе Барнауле мы очень символично отъезжали от издательства «Алтайской правды», и провожали нас весьма эксцентрично. Мне на прощанье Олежа Мальцев показывал, как ёж соблазняет ежиху. Правда, в походе мне сей навык не пригодился… Так же он спросил, как всегда, взяла ли я собой зелёнку и сообщил, что он (как владелец «Кавасаки») на таком мотоцикле не поехал бы. Семейство Пантыкиных вынесло нам пол-огорода урожая на прощание, а будущий руководитель орал всем, что они – козлячьи морды, так как не поехали с нами.   В результате весь день я везла капусту, и меня мучил страх утраты оной, пока она не была жестоко съедена. Так начался безгорестный поход памяти Алтайской кругосветки 95-го года прошлого века.
     Маршрут выглядит следующим образом: Новосибирск - Барнаул – Змеиногорск – Усть-Каменогорск – Большенарымское – Берель – Язовое озеро – Нижний лагерь – Верхний лагерь (пер. Кокколь) – р. Орчоган – р. Коксу – степь Самаха – Джазатор – Кош-Агач – Акташ – Бийск – Новосибирск. Пятая категория сложности. Всё это, не трудно догадаться, проходится на мотоциклах (или пешком, когда мотоциклы в руках). Мототуризм, то есть. Что такое мототуризм в нашем исполнении, это бесконечная история, она по ироничности и разгильдяйству не сопоставима ни с чем аналогичным. Мототуризм – это помидоры, попадающие неясным образом из багажа на заднее колесо, тряпка в воздухофильтре, найденная на третий день, радиатор, открытый после подъёма на Кату-Ярык, тропа, найденная на четвёртый день, мотоциклы, застрявшие в снегу, мыши в багажных ящиках… В общем, вечный праздник жизни!
     В Усть-Каменогорске состав нашей сборной команды стал ясен наконец-то. Нас всего пять рыл, в смысле, человек. Я, одна из ледяного города Новосибирска, где птицы замерзают зимой на лету, трое из Барнаула и русский из Казахстана. Камикадзе из Барнаула – это Вовочка Трутанов, мастер спорта, ему поэтому выпало быть руководителем, к тому же в памятном 95-ом году он проходил этим маршрутом. Кроме него – Олег Архипов, душка, молодец и смертельный гонщик, а ещё Светлана Розбах, повар, которая не дала нам загнуться от голода и злости. Последний герой – Сергей Каминский, «последний русский» из Усть-Каменогорска. Он и был злостным инсинуатором нашей безнадёжной затеи. Мы переписывались два года, пока наконец он не сманил нас на этот маршрут. Спутники мои не верили в существование этого человека; в конце концов я тоже начала сомневаться в этом факте… Но он существовал на самом деле; его дом полон курями, индюками, утками; тут, блин, ещё коза, собака, кошка… Последняя порвала меня и мой коврик, когда мы ночевали в доме последнего героя. На этом сборы персонажей были закончены.
     Но перед отъездом в гараже у Сержа мои компаньоны узрели мотоприцеп марки «ЗиД». Они безбожно ржали и предлагали прицепить его мне, это же ведь сама судьба распоряжается! Ну, подумаешь, прицеп и мотоцикл разного цвета, они же созданы друг для друга! Я могу сильно помочь команде, избавив всех от груза, который, естественно, должен находиться в прицепе. Я манкировала предложение, как и хозяин прицепа.
     Теперь начинается собственно путешествие, где у Вовочки появляется тихое погоняло «квадратная задница». Он едет медленно, но верно, при этом останавливается только от моего скверного характера, который требует отдыха, праздника и пищи. Я постоянно утыкаюсь в его «Яву» и нюхаю сводящий с ума двухтактный выхлоп. Света Розбах, ехавшая пассажиром, сказала, что если Трутанов быстро едет, значит, не видит, как здесь страшно ехать… А для полного счастья (видимо, в честь сбора команды) на Бухтарминском водохранилище в тот день нам, как разиням, продали прокисшее пиво. Мы подумали скандалить, но выпили всё, и было мало…   
     Документы на въезд в приграничную зону предполагалось взять в Большенарымском. Туда мы попали как раз к закрытию милиции на обед. Ради нас отчего-то никто не отказался обедать, и мы целый час паслись в центре, в дождь, и развлекались в меру своих интеллектуальных способностей. Главное развлечение состояло в том, что мы купили карты с голыми женщинами и с глубочайшим интересом изучали их. В результате пришли к выводу, что нас опять обманули – женщины были скорее одетые, чем наоборот. В общем, Казахстан отнёсся в этом году к нам с ехидством, а в придачу подбросил дождей в начале пути, что весьма влияло на общее настроение и мысли о будущем. Я тоскливо завывала песни о дожде и ветре, от холода болели зубы, а у руководителя не по дням, а по часам портился характер…
      Инцидент с местными случился единожды. В Катон-Карагае ужасно пьяные и молодые персонажи увидели у Серёги на мотоцикле GPS, и воображение подсказало им мысль о сотовом телефоне, который они решили в срочном порядке изъять из нашего пользования. Чтобы вернуть частную собственность прежнему владельцу, Серж купил им бутылку водки. Я, пожалуй, на его месте сорвала бы топор с соседского мотоцикла и кого-нибудь убила… Сержик же, добрая душа, выступает за дружбу народов и верит в их единение, а я, то есть, выступаю в роли воинствующего ксенофоба… Если не считать всего перечисленного и того, что с нас всё время собирали деньги (известно, что пропуска нужны тем, кто плохо ездит), Казахстан этого года в целом оказался неплохим местом.
     Поскольку мы ретировались из Катон-Карагая очень быстро, то не успели купить водку и часть продуктов. Без водки мы будем грустить. Тот вечер после Катон-Карагая описан в моём дневнике крайне лаконично. «До Берели не доехали. Мокрый костёр, бутылка водки». На следующий день в Берели купили мелкой картошки и засохшего хлеба. Я не постеснялась спросить, есть ли тут интернет; почему-то не было. Тогда, выловив на улице почтальона, я послала в Барнаул письмо с криком души. Написано оно было седьмого августа, а до Барнаула дошло только тридцать первого. Мне сказали, что его читала иностранная разведка. Вот оно.
     «Здравствуйте, блин, родственнички!
     Трутанов стал руководителем, он морит нас голодом, не даёт спать, всё время ломается и орёт. По его возвращении в Барнаул вам неплохо было бы провести с ним воспитательную работу.
     Мы едем впятером на четырёх мотоциклах. Кроме четверых уродов, выпровоженных вами из Барнаула, с нами увязался мужик из Казахстана, казах из Усть-Каменогорска. Зовут его Серёга Каминский-бала, он похож на всех Сержиков, Серожей и СэрГеев. Мы сейчас в Берели, потом не будет магазинов, заправок и умных людей.
     У меня чёпопалошний багаж, я из-за него не могу ехать почти, наверху косметичка, муха бляцкая!
     У нас всё хорошо, я не смогла позвонить, в этих дырах нет телефонов. Позвони матери, Ленке и … Скажи, что я ещё живая, только задние лапы ломит, зубы и волосы выпадают, завелись вши и блохи; комары выпили из меня пять литров крови, шершни отъели от меня несколько кусков мяса, а Трутанов отобрал у них и съел сам.
     Передайте привет… Со мной всё будет в порядке, если я смогу вылечиться от дистрофии и зарастут рваные раны. Я, может быть, даже вернусь…»
     Перед перевалом на Язовое озеро мужики меняют ведущие звёздочки и резину, а я бездельничаю. Самая маленькая четырнадцатизубовая звёздочка у меня уже стоит. Спутники предвещают мне беды и муки совести (последние у меня должны возникнуть, когда меня станут таскать). Но, видимо, я вполне бессовестная, и совесть моя практически не была потревожена… Вот сидим мы со Светой и моем кости мужским особям. Спрашивается, зачем Вовочка протирает покрышку внутри? Чтобы двухвостки не завелись? Да, и камеру не прогрызли. А когда он начинает брюзжать, цитируем Гоголя: «А старец-то завонял!..» Смех смехом, а на подъёме я начинаю валяться и зарываться в землю. Меня молча спасают, я заталкиваю совесть на место, и лицо моё приобретает «мотоциклетное выражение». Моя сестра говорила, что когда я еду на мотоцикле, то у меня такое лицо, будто я сейчас кого-то убью… Я не одна страдаю такой особенностью. Когда трудно ехать, последнего героя начинает страшно корёжить. Он сказал, что я специально фотографировала его с такой рожей, а надо было кричать, чтобы он позировал и делал мужественное лицо. А то где я видела героя с перекошенным лицом?
     Язовое озеро преподносит нам очередной сюрприз. Все хорошие места (где есть спуск к воде) заняты или загорожены, кругом люди, как на площади Ленина. Мы кое-как пристраиваемся в уголке и настороженно озираемся. К мотоциклистам вообще относятся с подозрением, но я точно знаю, что «далеко не каждый мотоциклист – дебил и убийца» (Н. Полотта). Правда, вечером возникли из небытия Серёгины друзья (с водкой и едой), и мир стал по-прежнему добродушным. Лаконичным завершением удачного банкета этот вечер не закончился. Моя водка благополучно осталась в кружке, так как я в силу странностей своих не пью водку. Гости разошлись, сердитый Вовка и прелесть наша Олежек пошли спать, остались три дурака в сырой холодной ночи, с кружкой водки. Последняя быстро иссякла, тогда Серж и две Светки, недолго думая, нарыли общественную водку и продолжили праздник жизни. Вовочка иногда бранился на нас из дому, наша радость казалось странной и неуместной в холодную дождливую ночь (а от этого завидной). Когда дождь стал невыносим, решено было разойтись, но возникла закономерная проблема: как быть с отпитой водкой? Ведь огорчать товарищей не хочется! Тогда я долила в водку воды; на это Света сказала, что я пошла в младшую сестру, такая же сообразительная в водочных вопросах!.. Следует сказать, что Вовочка и Олег до сих пор не знают о нашей подлости, узнать им суждено из этих строк. Водочные подлецы есть не только среди обычных людей, среди мототуристов они тоже случаются. Это мы.







Форум К оглавлению Поиск по сайту Архив журнала